Экономические прогнозы виднейших аналитиков на год. Недвижимость: время покупать

Нужно ли бояться новой волны кризиса или же, наоборот, нас ждет стабилизация ситуации? И среди российских аналитиков, и у западных экспертов нет четкого мнения насчет того, что ждет нашу страну в этом году. Рассмотрим основные версии экономического прогноза для России, составленные на 2017 год?

Что мешает России выйти из кризиса?

Россия – богатейшая страна, однако экономика страны переживает не лучшие времена. Результаты аналитической работы, проведенной Росстатом, свидетельствуют о том, что по итогам 2015 года было зафиксировано падение темпов роста экономики на 3,7%.

Виной тому политическая нестабильность и реализация в прошлом множества непродуманных реформ, реализованных на начальном этапе развития нового постсоветского государства. Проблемы были и ранее, но их усугубили европейские санкции и обвал национальной валюты. Посмотрим, какие факторы обусловили развитие экономики России по негативному сценарию?

Сырьевой характер экономики

Экономика России по-прежнему зависит от цен на нефтегазовые ресурсы. Несмотря на неоднократные заявления Президента о том, что экономике страны необходимо развитие по пути от сырьевой направленности к инновационной составляющей, на практике этого сделать не удалось. Единственный путь к благосостоянию – это структурная модернизация экономической сферы, которая требует как финансовых вложений, так и многих лет системной работы. К 2017 году этих ресурсов у страны точно не будет, а значит, желаемого результата не достигнуть.

Статус мировой державы

Россия ведет свою игру на международной политике с позиции мирового лидера. Чтобы удержать этот статус государство тратит на оборонный комплекс колоссальные суммы. В кризисных условиях этот объем финансовых ресурсов становится для бюджета все более ощутимым.

Интересный факт: по оценкам экспертов, армия ежегодно «съедает» 80 миллиардов долларов из российского бюджета.

Отсутствие собственных производств

Многие фабрики и заводы закрываются – и эта тенденция началась еще задолго то сегодняшней эпопеи с падением рубля. В нынешних условиях развитие этой сферы также под вопросом, поскольку работодатели, наоборот, пытаются сократить издержки, устанавливая 3-дневную рабочую неделю для сотрудников, реализуя таким образом более гуманную альтернативу увольнению.

Кроме того, плачевные времена переживает и энергетический комплекс, без которого функционирование фабрик и заводов просто невозможно. Здесь сказалась проведенная ранее приватизационная политика энергокомплекса, которая привела к тому, что государство потеряло контроль над энергоресурсами, а нынешние владельцы используют их отнюдь не в национальных интересах.

Снижение покупательской способности населения

Инфляция, рост цен, ухудшение условий кредитования – все это уменьшает реальные доходы населения и снижает покупательскую способность граждан. Все это приводит к снижению товаропроизводства, уменьшению количества платных услуг, оказываемых населению, и также вносит свою лепту в усугубление общеэкономического спада.

Что произойдет с рынком потребительского кредитования?

В условиях снижения покупательской способности итак уже существенно закредитованное население страны вновь обращает взор на банковские кредитные продукты. Однако ставки настолько высоки, что вкупе с ужесточением требований к заемщикам и падением реального уровня доходов условия для граждан ставятся просто нереальными. Спрос на потребительские кредиты падает – и этот процесс продолжится.

Эта тенденция подтверждается и последними исследованиями ВЦИОМ: 87% жителей страны уверены, что сейчас не время брать кредит, и вот, в чем причины:

1. На данный момент уже произошло существенное ужесточение правил потребительского кредитования. Многие заемщики рискуют остаться банкротами.
2. В настоящее время происходит обсуждение новой политики Центробанка. В частности, рассматриваются поправки в федеральный закон «О потребительском кредитовании». Есть вероятность того, что доля Сбербанка при расчете значения полной стоимости кредита будет уменьшена, что приведет к удорожанию кредитных продуктов.

Аналитики приводят примеры: кредит на сумму менее 100 тысяч рублей будет обходиться в среднем не в 31,7%, а в 38% годовых. Если же займ будет более 300 тысяч рублей, процентная ставка по нему возрастет с 26,7% до 28,6%.

1. Снижается уровень доверия к банковской системе в целом. Практически каждую неделю люди читают новости о том, что у очередного крупного банка отозвана лицензия. Все это повышает уровень недоверия, заставляя граждан держать финансовые накопления в банке, но в той, что находится дома.

Интересный факт: по результатам опроса, проведенного ВЦИОМ, 43% россиян считают, что правильнее забрать деньги со счета в банке, чем положить их туда.

Какая судьба ожидает российскую валюту?

Институт экономической политики имени Егора Гайдара, РАНХиГС и Всероссийская академия внешней торговли Минэкономразвития в своем аналитическом докладе выдвинули следующий вариант экономического прогноза для России на 2017 год: эксперты уверены, что в течение 2016 года рубль будет продолжать свое падение, однако в 2017 году национальная валюта, наконец, укрепится. Базовый прогноз предполагает курс рубля, равный 69,4 единиц за доллар, а оптимистичный сценарий – 64,6.

На заметку: по оценкам экспертов в прошлом году рубль упал на 7,6%.

Как будет развиваться сценарий: мнения экспертов

Бывший министр финансов Алексей Кудрин строит свою версию прогноза для экономики России на 2017 год на утверждении, что к тому времени санкции ЕС существенно ослабнут. Также г-н Кудрин пояснил, что в течение 2 лет экономика страны вновь обретет тенденцию к росту.

Американский миллиардер, финансист и инвестор Джордж Сорос также не делает чрезмерно негативных прогнозов. Эксперт считает, что у России достаточно резервов, чтобы выдержать текущие обстоятельства.

Исследователи из Центра развития НИУ ВШЭ строят свой прогноз на основе того, какими будут цены на нефть. Если стоимость барреля будет равна всего 5 долларам, то сценарий будет, безусловно, негативным. «Чтобы экономика нашей страны начала развиваться по умеренно-оптимистичному сценарию, цена за баррель должна быть не менее 60 долларов» – считают эксперты.

Крупнейший американский банковский холдинг Morgan Stanley опубликовал в феврале 2016 года новый прогноз экономического развития России на 2017 год, в котором предыдущие выводы экспертов холдинга были исправлены на более негативные. Так, сначала финансисты заявляли, что нашу страну ждет рост экономики, равный 1,7% ВВП, а теперь они заявили, что он будет намного меньшим – номинальный ВВП увеличится всего лишь на 0,9%.

Аналитики считают, что раз экономика России в 2017 году будет по-прежнему зависеть от динамики нефтяных котировок, а цены на нефть к этому времени начнут восстанавливаться, она все же сможет адаптироваться и нормализироваться.

Кроме того, по прогнозу Morgan Stanely, Россию ожидает снижение темпов инфляции до 6,7%. Банк России придерживается более оптимистичной позиции, заявляя, что к началу 2017 года инфляция в стране будет не выше 7%, а к концу и вовсе опустится до 4%.

Глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев также считает, что 2017 год будет лучше 2016-го, в котором продуктивного развития экономики не предвидится: «уже можно будет ожидать небольшого роста объема инвестиций в основной капитал» – уверен министр.

Таким образом, прогноз экономического развития России на весь 2017 год в целом нейтральный. Точно не стоит бояться существенного ухудшения и прогнозируемого некоторыми аналитиками масштабного обвала экономики и дефолта. Основной пик кризиса уже миновал, и в дальнейшем экономика будет понемногу восстанавливаться и приходить в норму.

Это небыстрый процесс и, безусловно, нельзя говорить о том, что уже через год нас ждет всеобщее благосостояние и возвращение покупательской способности населения на докризисный уровень. Однако и глобального ухудшения тоже не предвидится. По оценкам экспертов, все основные экономические показатели, в том числе, уровень инфляции, темпы роста ВВП и даже нефтяные котировки будут постепенно выправляться, что будет означать успешную адаптацию российской экономики к новым реалиям.

Мелькающие тренды

Говорят, одна из угроз погружения в виртуальный мир быстрых и коротких сообщений, предпочтения картинок текстам, особенно книгам – эффект клипового сознания. Мысли бегут исключительно на короткие дистанции. Проникнуться и оценить картинку, образ, особенно, конечно, сэлфи в меняющемся интерьере – пожалуйста, задуматься о том, чем и почему завтра будет отличаться от сегодня, – уже скучно.

Кто-то может подумать, что это обычное брюзжание немолодого человека на тему: что эти, нынешние, могут, «ведь были люди в наше время», «богатыри – не вы». Возможно. Но я не о поколении в капюшонах, с вечно склоненной к призывно мерцающему гаджету головой в наушниках.

Я о прогнозистах. Они не прочь заменить тренды клипами. У них есть какие-то модели, а попросту – схемы и лекала, по которым сделан предыдущий прогноз, они меняют параметры и выдают результат: при вот этой цене нефти будет то-то и то-то, а при вот этой – показатели станут такими. Потому что и предыдущий прогноз танцевал от барреля. Остается доложить: прогноз есть! А по-моему, его нет. Какой же это прогноз, если автор исходит из того, что прогнозировать цену нефти он не берется, но весь прогноз строится именно на этой цене? Это даже не клип, просто отписка.

Клипы появляются потом. Естественно, происходит что-то, чего в прогнозе нет. Тогда вносятся поправки, которые и есть клип: быстрый вставной номер на тему того, что прогнозист вовремя не спрогнозировал.

Но не все так мрачно. Экономические тренды, даже их смена бывают в гостях у прогнозов, но их хозяевами не становятся. По очень простой, и в силу аппаратного разделения труда, от прогнозистов вовсе не зависящей причине: прогноз отделен от принятия решений. То есть формально решения должны приниматься на основании прогнозов, но от прогнозистов никто не требует показать, как изменится динамика экономики, если правительство примет то или иное решение. Такие прогнозы, конечно, делаются, но отдельно. Общий макроэкономический прогноз, база бюджетного процесса, от такой суеты освобожден.

В последний раз против такого «освобождения» в полный голос протестовал Андрей Клепач перед уходом из Минэкономразвития в ВЭБ, в самом тексте прогноза призывая командный чиновничий этаж принять в конце концов то или иное решение, но его призыв – исключение. Каждый сверчок знает свой шесток: прогнозисты занимаются клипами, принимающие решения ждут кремлевских указаний. Это, так сказать, разделение политики и экономики.

На вопрос, что же нас ждет, прогнозисты, конечно, отвечают. Но оговариваясь: если ничего не изменится по сравнению с условиями, заложенными в их опус. При этом и они, и мы прекрасно отдаем себе отчет в том, что принцип «при прочих равных условиях» хорош в математике, но в экономике условия равными никогда не остаются, и прогнозисты со своими клипами, увы, традиционно оказываются не впереди смены условий, а следуют за ними; они берут пример с тех генералов, которые всегда готовятся к прошедшей войне.

Кто возглавит инвестиционный рост?

Прогнозы и реальность принципиально не совпадают. Исключения подтверждают правило. Росстат подвел итоги первого полугодия 2017 года. ВВП вырос на 1,5%, во втором квартале и вовсе на 2,5%. Минэкономразвития считало, что в первом полугодии рост составит 1,7%, а в 2017 году он выйдет на 2%. С первым полугодием – почти в яблочко, с годом в целом министерство Максима Орешкина на голову опережает все экспертное сообщество, которое уверено, что рост будет существенно ниже. Но как тогда быть с первым полугодием?

Здесь погоду в прямом смысле сделал второй квартал, с экстремально холодными маем и июнем, вызвавшими сверхнарузки в энергетике и сопутствующих отраслях. Есть здесь заслуга прогнозистов? Вопрос риторический.

Главный позитив первого полугодия – рост производственных инвестиций, составивший 4,8%. Показатель обнадеживающий. Но непредсказанный и непредвиденный. Настолько, что не могу не привести комментарий Наталии Орловой, главного экономиста «Альфа-банка»: «Мы связываем быстрый рост инвестиций с изменениями в законе «О применении кассовой техники», согласно которому предприятия малого и среднего бизнеса к 1 июля должны были установить новые кассовые аппараты». Эксперт честно пыталась найти ответ: с чего бы вдруг инвестициям вырасти, но, кроме административно-правого принуждения к кассовым аппаратам, ничего не нашла. По бухгалтерским законам эти инвестиции можно отнести к вложениям в основной капитал, но кассы производство не расширяют. Хотя вру, они выводят часть малого бизнеса из тени в свет. Но общий физический объем продукции все равно вряд ли вырастет.

Тема инвестиций - центральная. И пока, спасибо Наталии Орловой, обольщаться рано. На иностранных инвестициях не может негативно не сказаться новый правовой статус американских антироссийских санкций. Внутренний инвестиционный климат подвержен похолоданию в связи с громкими судебными разбирательствами вокруг акций крупных компаний. В этом же ряду и дело Алексея Улюкаева. Все вместе вряд ли воодушевляет частных инвесторов. А госвложения прежде всего в инфраструктурные проекты, которые могли бы выступить авангардом инвестиционного процесса, не предусмотрены бюджетной трехлеткой, да и в программах кудринского Центра стратегических разработок (ЦСР) они далеки от приоритетов.

Но есть важный поворот, прогнозами, конечно, не предусмотренный. 20 августа Владимир Путин распорядился из средств Фонда национального благосостояния (ФНБ) выделить 100 млрд рублей на модернизацию Транссиба и БАМа.

Это как раз и есть очень важный инфраструктурный проект, заявка на превращение России в великую транспортную державу. Ведь достаточно взглянуть на глобус, чтобы убедиться: вот кратчайший путь из производящей Азии в потребляющую Европу, по эффективности оставляющий далеко позади любые маршруты «Великого шелкового пути».

Нельзя превратить проект в транзитную «трубу»: для регионов Сибири и Дальнего Востока он должен стать зоной роста, предстоит решить проблему наполнения составов, движущихся не только с востока на запад, но и в противоположную сторону. Но это проект с осязаемой валютной рентабельностью, значит, привлекательный и для иностранных инвесторов. Без них не обойтись, потому что уже в 2018 году из ФНБ проекту достанется всего 50 млрд рублей. Чтобы превзойти результат от инвестиций в кассовые аппараты, вызвать мультипликативный эффект, разбудить частные инвестиции, проект должен пользоваться не меньшим вниманием со стороны правительства и президента, чем инвестиционная подготовка к Чемпионату мира по футболу-2018. Будет ли?

Жертвы на алтарь бюджета

Пока рост российской экономики запрограммирован на затухание. Если по официальному прогнозу правительства ВВП должен вырасти в 2017 году на 2%, то в 2018-2019 годах его рост снижается до 1,5%.

Вот так: президент добивается превышения Россией среднемирового темпа роста экономики, а правительство отвечает прогнозом снижения роста до половины от среднемирового. И никаких громов и молний. Правда, бюрократически правительству есть чем оправдаться: новая программа делается под новый президентский срок, а его отсчет начнется в 2018 году.

Факт в том, что пока ничего не меняется. В центре экономической политики бюджет со снижением его дефицита и контроль за инфляцией, которая уже близка к рубежу четырехпроцентного роста, про новый таргет ЦБ пока помалкивает. Таковы параметры, за которые правительство и ЦБ берут на себя ответственность. По умолчанию признается, что это и есть условия экономического роста. Сам же рост должен происходить сам по себе. Правительство берется поддержать ограниченный круг отраслей, остальное – дело бизнеса.

Нормальная программа. С одним только «если». Если бы российская экономика была нормальной, то есть вполне рыночной. Но это не так. Российская экономика почти на 70% подконтрольна государству и практически вся за редкими исключениями контролируется чиновниками, в погонах и без. Значит, новая программа должна дать ответ: в каких условиях расти российской экономике: Огосударствления или, правильнее, очиновничинья, или движения к рынку?

Дела расходятся с формальным рыночным выбором. И если в очиновничиньи экономики ничего принципиально не изменится, но формально будет принята рыночная программа ЦСР, то ни темпов выше среднемировых, ни целей программы, скорее всего, достигнуто не будет.

Каков же выход? Надо использовать потенциал государства для форсирования роста, но двигаться к рынку. Это значит продвигать под эгидой государства крупные инфраструктурные проекты и прежде всего модернизацию Транссиба и БАМа в качестве флагмана инвестиционного роста и регионального развития, и одновременно обеспечивать гарантии защиты частной собственности, решительно выводить экономику из-под контроля чиновников. Соответствующей должна быть и программа.

Составление программ – занятие увлекательное, но реальная госпрограмма развития экономики заложена в бюджете. Какая она в текущей бюджетной трехлетке? Традиционная. Сокращение бюджетного дефицита – прежде всего. Все остальное – рост, человеческий капитал, благосостояние населения якобы приложится. Потом. Если получится. Но вы держитесь.

Главных новшеств два. Первое – Резервный фонд и Фонд национального благосостояние сливаются в бюджет. С одной стороны, это признание того, что цены на нефть вверх не устремятся и новые «подушки безопасности» не создадут. С другой – реализуется принцип: все для бюджета. Вывод: инвестиционный потенциал государства сокращается. Сливание фондов означает, что задачи, ставившиеся перед ФНБ - а это не только поддержка Пенсионного фонда, но и ряда крупных инвестиционных проектов - теперь ставятся перед бюджетом, а бюджет расходы на поддержку инвестиционного развития экономики приносит в жертву на алтарь сокращения дефицита.

Второе новшество – продолжение сокращения военных расходов, начатое в 2017 году. Это здоровый признак. Во-первых, российская экономика, по признанию многих экспертов, начиная с Алексея Кудрина, перегружена военными расходами. Во-вторых, конверсионный эффект, по признанию самого правительства, остается ниже ожиданий. В-третьих, это важный геополитический сигнал. Он лучше усилий дипломатов демонстрирует, что Россия - за мирное решение стоящих проблем. А значит, за развитие диалога со всеми странами, в том числе и с Западом. Этот сигнал необходимо донести до адресатов.

Приближающийся сезон президентских выборов, независимо от того, кто будет избран - это время перемен. А любые перемены надо готовить. В экономике едва ли не в первую очередь.

МНЕНИЯ ЭКСПЕРТОВ

Стоит ли ждать каких-то сюрпризов в экономической сфере в начинающемся осеннем сезоне, и если да, то с каким знаком для российского населения окажутся эти сюрпризы? С таким вопросом «МК» обратился к известным экономистам.

Руслан Гринберг, научный руководитель Института экономики РАН, член-корреспондент РАН: «До выборов президента вряд-ли в нашей экономике что-то серьезное произойдет. Я бы назвал эту ситуацию «продолжением прозябания». Мы все ждем каких-то экономических новостей, но их нет. Понятно, что осенью, скорее всего, продолжится «битва стратегий» - между Центром Кудрина и Столыпинским клубом Титова. Но собственно к экономической политике это отношения не имеет: она консервативна. Из тех тенденций, что складываются к осени, можно отметить, что в России сократился на 4% средний класс - то есть, та группа людей, которой есть что терять. Остальные попросту выживают. При этом начавшийся рост ВВП никак не сказывается на повышении доходов населения.

Цена на нефть пока достаточно стабильна. Фундаментальные сдвиги в этой сфере могут произойти лишь при резком увеличении предложения сланцевой нефти, которое может резко обвалить стоимость «черного золота». С другой стороны, если геополитическая обстановка будет обостряться, это всегда приводит к удорожанию сырья, в том числе нефти - что нам даже выгодно. Но, на мой взгляд, это все перспектива не нынешней осени, а более дальняя. Если же давать экономический прогноз на ближайшие месяцы, то застой будет продолжаться».

Никита Масленников, руководитель направления «Экономика и финансы» Института современного развития: «К концу лета все макроэкономические показатели притормозили - можно сказать, вернулись к норме после сверхуспешного II квартала. Хотя в целом остается перспектива, что год мы закончим с ростом ВВП на 1,5-1,7%. Что, в принципе, неплохо. Но надо оговориться: достичь подобных показателей можно, если не реализуются риски, связанные с внешними условиями. И я даже не цены на нефть имею в виду: тут все более-менее понятно, вряд ли мы увидим стоимость барреля выше $52-53, но это нормально для российского бюджета.

Инвесторы с волнением ждут двух событий. Во-первых, сентябрьского заседания ФРС США, где может быть принято решение о сокращении ценных бумаг на балансе регулятора. Это подействует на рынки, как повышение ставки - то есть, приведет к укреплению доллара, оттоку капиталов с развивающихся рынков, включая российский. Следствием может стать некоторое ослабление рубля - скажем, до 62 за доллар, и разгон инфляции.

Во-вторых, 29 сентября истекает срок договоренностей по утвержденному «потолку» долга США. В переговорах между администрацией Трампа и Конгрессом о повышении «потолка» может возникнуть «шатдаун» - тупик, и вероятность его достаточно высока. Американскую финансовую систему в этом случае ждет серьезная встряска, и «круги по воде» от нее могут разойтись по всему миру, как это было в 2008 году. В том числе, ударить по России, сработав на ослабление рубля».

Несмотря на то что я была полностью уверена в отличном состоянии собственного здоровья, мне стало страшно. И здесь на помощь пришла Наташа. У ларька с надписью Наилучшая еда. Паре метров от нас, и впрямь умиротворенно ели лепешки с мясом два тонкошеих сержанта. Я завела мотор и помчалась по указанному Кирюшкой адресу. На душе было неспокойно. Я повернула голову и увидела 2-ух милиционеров. Стоявших чуток поодаль от. Кто таковая Алиса, осталось загадкой, но я не собиралась ее решать.

Узрели лестницу из стальных прутьев. Недолго думая, я полезла наверх, решив, что панель раскрывается так же, как та, через которую мы попали в тоннель. Уперлась руками в стенку, отодвинула ее, вылезла в какую. То комнатушку и произнесла Ване. Раздалось сопение, позже в полнейшей темноте прозвучал глас Ивана. Я растерялась, но оптимистично ответила. В ту же секунду каморка озарилась светом, я зажмурилась. Я стояла среди туалета. Два унитаза без стульчаков и сливных бачков веселили слух. Умиротворенно шумевшей водой. Сильно пахло хлоркой, дверной просвет был закрыт сеткой, а за. Стояли Белка, Миша и два сумрачных мужчины с автоматами. Я уставилась на парней с орудием и выпалила.

Я опять потянулась. Было за зеркальцем, но здесь прохожий ткнул пальцем в направлении моей машинки и продолжил. Я обозрела обиженные Жигули, подобрала вывалившиеся из коробки кроссовки и буркнула. Мужик надулся, попыхтел пару минут и заявил. Вот я шлепаю в магазин, зажав в кулаке выданные Раисой копейки на бутылку пива. Жигулевского по тем годам в Москве было. Достать, чуть в магазины поступали свещенные ящики, как орда мужиков штурмом брала прилавки, крича. Рыдая, я выложила ей сущность дела, поведала про Раису, пиво, монетки, сетку канализации… Женщина силой впихнула в мой кулачок ассигнацию. Дверь в квартиру Залыгиной была открыта и подперта табуреткой, а на лестнице, на подоконнике, посиживала женщина в шортах и футболке, измазанной краской. Девица соскочила с подоконника, уперла руки в бока и рявкнула. Я отметила, что ее глас поменялся, и повторила. Ника прикусила нижнюю губу, позже решительно тряхнула волосами и опять бросилась в бой. Я тихо слушала уже известную историю про обман с вещами. Я кивнула. Знаю это заведение.

Пришлось подчиниться. Альмира жила в новеньком доме, в многокомнатной квартире, заставленной дорогой мебелью. Я открыла. Было рот, но здесь резкий звонок телефона принудил меня вздрогнуть. Альмира схватила трубку. Потом она поглядела на. Внезапно я обиделась. Но Альмира чрезвычайно противный человек. Я молча пошла к двери. Я быстро побежала к двери. И, до этого чем Альмира успела подняться с дивана, рванула за ручку, вскочила в лифт и спустя считаные минутки оказалась в шестерке.

У меня в кармашке зазвонил телефон, я поспешно оставила Крестову разбираться с окосевшей Жанной. Поглядела на экран трубки и быстро сказала. Из мобильного раздался мужской голос. Упорство нанятого Максом. Актера восхищало. Иной бы издавна сообразил, что плохо сыграл свою роль, его раскусили. Пора закончить кривляться. Ан нет, дуралей продолжает говорить про сундук и цыпленка. Хорошо, на данный момент он у меня получит… В трубке повисло молчание. Прорезался дамский глас, тараторящий на английском. Я обернулась, увидела привлекательную даму в голубом платьице и спросила. Несколько мгновений женщина тараторила с пулеметной скоростью, потом притихла, помолчала и посмотрела на.

И пытаются представить себе, какими окажутся его итоги. И, как правило, большинство из них ошибаются, так как развитие - причем не только России, но и мира в целом - становится все более волатильным. И странно видеть, как официальные российские прогнозы превращаются на этом фоне в нечто настолько линейное, что утрачивают остатки реалистичности.

Я не знаю, сколь серьезно в Министерстве экономического развития относятся к своему знаменитому прогнозу о долгих годах стагнации и будет ли он изменен новым руководством ведомства, но сам я отношусь к нему с изрядным скепсисом. Как известно, специалисты министерства верят, будто в России на протяжении ближайших 18 лет темпы экономического роста составят 0,6–1,7% в год, курс рубля к 2035 году составит 78,4 за доллар, а к цене $55 за баррель.

Ничего подобного, я убежден, не произойдет. Если смотреть на 20 лет вперед, следует исходить из двух очевидных моментов. С одной стороны, на таком временном промежутке ни одна развивающаяся экономика не демонстрировала ровного тренда к росту с крайне низкими темпами; иначе говоря, застой, который предсказывают в Минэке, попросту невозможен. Развитие на глобальной периферии идет или устойчиво быстро (как в Юго-Восточной Азии), или от кризиса к кризису, как в Латинской Америке. Мы очевидно неспособны развиваться по азиатскому тренду - и это означает, что никакой стагнации у нас не случится. В перспективе до 2035 года мы увидим несколько кризисов и несколько оживлений - и рассчитывать нужно именно на это, а не на пресловутые «околоноля». С другой стороны, при прогнозировании всегда надо учитывать опыт прошлого, а он также не указывает на устойчивость трендов. Как можно предполагать, что рубль через 20 лет будет стоить на 19% меньше, чем сегодня, если за предшествующие 20 лет он обесценился почти в 10 раз(!), а средняя волатильность за последние три года составила 32%? На чем основана гипотеза о на 20%, если в 2008–2016 годах колебания в среднем составляли почти 23% в год, а общее падение котировок достигло 54,5% (в текущих ценах)? Я убежден: нет оснований предполагать, что экономическое развитие в ближайшие годы окажется бескризисным - напротив, неустойчивость его будет расти.

Оценивая ближайшие перспективы, я бы счел их вполне безрадостными. С одной стороны, экономический спад 2016 года (0,6–0,8%) случился в условиях заметного стимулирования экономики за счет бюджетного дефицита в 3,7% ВВП, беспрецедентных военных расходов в 3,9 трлн рублей (4,7% ВВП) и финансирования крупных инвестиционных проектов (включая стройки к ЧМ-2018). Если бы вливания в ВПК оставались на уровне 2009–2010 годов, а дефицит бюджета не выходил за 2% ВВП, спад наверняка превысил бы 2%. При этом следует учитывать, что расходы по линии военного ведомства в 2017 году сокращаются на 750 млрд рублей (0,9% ВВП), а Резервный фонд может быть потрачен в 2018-м. Совершенно неочевиден и рост нефтяных котировок выше $50. Наиболее оптимистичные ожидания в сфере борьбы с инфляцией в последние недели года также показали свою безосновательность.

Самым важным трендом, однако, остается замедление инвестиционной активности (инвестиции падают третий год подряд и сократились по сравнению с 19.. - простите, 2013-м - на 16,4%). Наиболее драматичная ситуация складывается в провинции, где строительная индустрия попросту останавливается, продажи товаров длительного пользования падают на четверть и более, а население готовится к новому витку сжатия расходов. Экономический рост в условиях сокращения реальных доходов и ограниченности бюджетных средств невозможен - это аксиома. А переменам взяться неоткуда. Вопрос лишь в том, окажется спад в 2017 году существеннее нынешнего или его удастся удержать в пределах 1%. Оптимистический сценарий выглядит сегодня маловероятным.

Ситуацию можно было изменить, если бы правительство «повернулось лицом» к бизнесу и осознало, что задача роста важнее задач безопасности (лично мне не верится, что кто-то в мире покусится на страну, защищающую производимые ею 1,7% мирового валового продукта 44% глобального ядерного арсенала). Существенно снизив налоги, введя мораторий на силовое вмешательство в бизнес, амнистировав осужденных предпринимателей, приняв законы о свободе торговли и либерализации малого бизнеса, можно было добавить к экономическому росту 1,5–2,5% в год. Однако ничего подобного сделано не будет, и предприниматели продолжат сокращать инвестиции и продавать свои бизнесы. Поэтому я не вижу драйверов, которые в 2017-м могли бы поддержать российскую экономику даже на уровне 2016-го, не то чтобы обеспечить ей рост.

С другой стороны, мы не хотим признаться себе в том, что в течение 2016 года в мире не реализовалось ни одного негативного экономического сценария. В США не повышалась учетная ставка, и экономика показала неплохой рост (1,7%). В Китае, несмотря на накапливающиеся трудности, не произошло ни коллапса фондового рынка, ни резкого снижения потребления. В Европе продолжается количественное смягчение, а . Деривативы, торговля которыми практически не снижается, не спровоцировали падения крупных банков. Среднегодовой темп прироста глобального валового продукта в 2010–2015 годах составил 2,9%, ВВП США - 2,1%, ВВП стран ЕС - 1,3%. Но и в такой относительно комфортной среде российская экономика отказывается расти - и это очень тревожный знак.